Когда-то о братской земле и жившей на ней людях молились монахи – на высоком берегу Ангары стоял Спасский мужской монастырь. Он перестал существовать после земельной реформы больше двух столетий назад. А теперь воды братского водохранилища скрыли под собой могилы иноков и память о них. Лишь название этой горы – Монастырская – осталось в обиходе, да и его все чаще сокращают до «Монастырки».

Между тем, монашество на братской земле возрождается. Очень тихо, неспешно, но все же возрождается. Одним из первых наших современных земляков, решивших посвятить себя только Богу и Церкви, был отец Серафим (Бикинев). Ради этого он не побоялся пойти наперекор родителям и традициям предков.

 Бакинское детство

Отца Серафима раньше называли Романом, а еще раньше – Рушаном. Он родился и рос в Баку, куда его татарские бабушка и дедушка бежали из родной Казани, когда на Поволжье разразился голод. Получив специальность машиниста монтажных кранов, Рушан стал нефтяником, как родители и родители родителей. Он строил плавучие платформы для добычи нефти на шельфе и мечтал о море. После армии надеялся остаться на Балтике, но дома ждала овдовевшая мать и три сестренки. Молодой дембель вернулся в Баку и стал служить в морской пожарной охране. Так мечта о море почти что сбылась.

В работе, в заботах о семье проходили год за годом. Об отъезде в Россию заставили задуматься два обстоятельства, возникшие почти одновременно. Во-первых, усугублявшийся конфликт в Нагорном Карабахе. Родной Азербайджан тогда ставил под ружье всех мужчин призывного возраста. Вторая и, пожалуй, главная причина постороннему глазу была не видна. Мужчина, выросший в мусульманской семье, в стране, где столетиями исповедовали ислам и где мечети не закрывались даже в советские годы, вдруг стал христианином.

– О Христе я узнал из западных проповеднических фильмов, их тогда, в начале 1990-ых много хлынуло на экран, – вспоминает отец Серафим. – В семье, как и у многих в те времена, религиозного образования у нас не было. Мама была членом партии, намазов, конечно, не совершала. Молилась только бабушка. Я пробовал читать Коран, но ничего не понял. И все же до поры до времени ощущал себя мусульманином. Помню, как одна из сестер попавшая после распределения на работу под Самару, сказала, что подумывает принять крещения. На правах главного мужчины семьи я тогда вполне серьезно сказал: «Только попробуй, голову отрежу!». И вот теперь я сам заглядывал в православные храмы. Их было два на весь Баку. Приду, постою немного, вдохну запаха ладана, и ухожу.

 Братская зрелость

Рушану было двадцать шесть лет, когда он твердо решил перебираться в Россию, к единоверцам. Говорит, надоело, как мальчишке, тайком бегать в церковь. Списался с двоюродным братом, жившем в Братске, и в 1993 году приехал к нему.

– Попадись мне тогда католический священник или протестантский пастор, я пошел бы за ними – различий тогда особых не понимал, – рассказывает отец Серафим. – Но мне повезло, на вопрос, где у вас здесь церковь, брат показал в окно на стоящий в лесу храм Андрея Рублева.

Здесь новоявленный братчанин обрел своего первого духовного наставника – отца Андрея Огородникова, здесь принял крещения и новое имя.

В общежитии лесопромышленного комплекса, куда Рушан-Роман устроился работать, он встретил свою будущую жену. Но, как выяснилось позже, у супругов оказалась редкая несовместимость крови. Так и не родившись на свет погибли их двое детей. Третий умер через несколько часов после родов.

– Жене было очень тяжело, она очень хотела стать матерью. Я сказал, что ей нужно создавать другую семью. И ушел в храм. Жил здесь, помогал священникам в алтаре.

По рекомендации настоятеля Роман в 2003 году был рукоположен архиепископом Иркутским и Ангарским Вадимом в диаконы, а затем в иереи. В православной Церкви принято определяться с семейным положением до принятия священнического сана и уже после не менять. Рукоположен женатым, значит живи и не разводись. Рукоположен холостым – принимай монашество. Отец Серафим выбрал второе. «Хватило мне семейной жизни», – говорит.

Монашеский постриг иерей Роман Бикинев принял 9 декабря 2006 года в соборе иркутского Знаменского женского монастыря. Монашество – это новая, абсолютно иная жизнь человека. Поэтому при постриге принято давать ему и новое имя. Каким оно будет сам монах не знает, имя выбирает архиерей. Знамение ли или просто совпало, но отца Серафима нарекли в честь его любимого святого – Серафима Саровского.

– Книга о Серафиме Саровском была одной из первых православных книг, которую я прочел, – вспоминает батюшка. – Меня, тогда только пришедшего в Церковь, волновал вопрос, почему именно православная вера – правильная. Священник посоветовал взять в нашей приходской библиотеке книгу «Всемирный светильник». Я прочел о духовных подвигах Серафима Саровского и не на секунду не усомнился, что так все и было. А раз человек смог вынести столько за ради Христа, значит его вера была настоящей, правильной.

Тангуйское сегодня

После принятия священнического сана за отцом Серафимом был закреплен приход в Тангуе. Приход-то (немного старушек, немного молодежи и немного чиновников местной администрации) был, а церкви не было. Вот и решили возрождать Свято-Троицкий храм, некогда стоявший в центре села, после революции закрытый, а потом и вовсе раскатанный по бревнышку.

Возрождение это длится уже почти десять лет. Отец Серафим на этой стройке вспомнил все свои многочисленные мирские специальности. Сам варил металлический каркас крыши. Сам работал на пилораме. Сам на деляне заготавливал шесты, выручка от продажи которых шла на возведение храма.

Все эти годы он служил в приспособленных помещениях и мыкался по съемным углам. Каково это может представить лишь тот, кто сам жил на чемоданах. Только пару лет назад стало возможным перенести богослужение в новый храм. Сейчас он почти достроен и к престольному празднику – Дню Святой Троицы – возможно будет освящен. Недавно отец Серафим в кредит купил небольшой домик и себе. Вообще-то он мечтает встретить старость в каком-нибудь старинном монастыре, среди таких же, как и он монахов. Но желанию его вряд ли суждено сбыться. Замены не найти. Монашествующих священников в наших краях немного. А семейного батюшку с детьми его небогатый приход не прокормит. Сегодня отец Серафим с трудом изыскивает деньги даже на бензин, чтобы на стареньком «Москвиче» изредка съездить к своим духовным чадам в соседние села. Поэтому же в свое время ему пришлось бросить обучение в подмосковной семинарии. И к маме в родной Азербайджан он не выбирался почти двадцать лет.

И не смотря на все это, другой доли отец Серафим себе не желает. Задаю непростой вопрос: «Повернись время вспять, выбрали бы себе другой путь?». Он без раздумий отвечает «нет».

– Жалею только об одном: что после принятия пострига сразу не ушел в монастырь, – говорит. – В миру монахом быть сложнее, мало молитвы, много хозяйственных забот. Сейчас одолевают болезни. Вот удивительно, пока мирским человеком был, здоровым был, на себе кислородные баллоны на колокольню поднимал. А теперь навалилось. Если честно, я вообще ни одного здорового священника не знаю. Но знай я об этом заранее, все равно выбрал бы этот путь.

 Молитвы

Как и положено монаху отец Серафим много молится.

…Молится о маме и всех родственниках, так и не принявших Христа. Из трех сестер за ним последовала только одна. Мама со временем с выбором сына смирилась и теперь в Рождество и Пасху по телефону поздравляет с «вашими праздниками».

…Молится о восстановлении мира на Украине. В Донбасе он учился после школы, прожил там целый год. Но теперь, в телевизионных репортажах мест этих, конечно, не узнать.

…Молится о детях своей бывшей жены. Она вышла замуж второй раз, воспитывает сына и дочку. Мальчик родился здоровым, в вот у девочки неизлечимое заболевание, инвалидность второй группы. Отец Серафим стал ее крестным.

…Молится о себе и всех нас: живущих и уже ушедших в вечность.

Библии рассказывает, как апостолы пошли по всей земле, неся веру Христову и обращая в нее другие народы. И то, что подобное происходит и две тысячи лет спустя, с одной стороны – удивляет, а с другой – становится лучшим доказательством этих событий. Православные общины сегодня есть и в Японии, и в Китае, и в африканских странах. И на их фоне этнический татарин, выросший в Азербайджане при безбожной советской власти, который стал православным священником, не выглядит уж слишком диковинно.