А зачем ему воздух? вода? еда? – чтобы жить. Мы можем прожить без воздуха всю свою жизнь — несколько мучительных минут; без воды «вся наша жизнь» будет длиннее – несколько дней, последние из которых будут мучительными; без еды – несколько недель, в течение которых можно сначала обманывать свой организм какими-нибудь пустышками, но потом муки голода будут очень сильны, до умопомрачения. Без Бога человек тоже может прожить всю свою жизнь – несколько десятилетий, — и сначала вообще она будет протекать весело и бесшабашно «на яркой стороне», затем всё бледнее, бесцветнее и бессмысленнее, а затем станет мучительной. Насколько? – Настолько, что человек лезет в петлю, если чувствует эту муку. Но большинство предпочитает не доводить до этого и топит её (муку эту) на дне бутылки либо в шприце с очередной дозой. Правда, время от времени всплывать приходится, и тогда становится очень мучительно, и все усилия измученной души сводятся только к одному: поскорее снова нырнуть на дно. И те, кто не влез в петлю, так и утопают на дне этой бутылки либо в нескольких кубиках шприца.

 

Когда болит душа

Какова природа мучений в случае жизни без Бога? Они не физические, мучается душа. Мучения души много страшнее. В самом деле, когда болит зуб или тело обожжено, никто в петлю не лезет, а когда болит душа, потерявшая Бога, очень даже часто.

Впрочем, чтобы сравнение было корректным, надо не забывать про болеутоляющее. От больного зуба или желудка, обожженной кожи есть средства от анальгина до морфия, которые влияют на действие нервной системы, нарушая процесс восприятия, либо передачи, либо обработки информации (врач, конечно, сказал бы точнее, в каком случае – что). Тело болит – а я не чувствую, продолжаю жить. А болезнь продолжает разрушать моё тело. Когда закончится действие средства, будет много больнее, и следующая доза понадобится мощнее.

На первый взгляд, для души нет таких средств, вместо них обычно используют водку или наркотики. Но это не так. Такие средства есть и очень широко распространены, однако поскольку душа и боль души нематериальны, то «болеутоляющие» действуют не физиологически, а поскольку нематериальную душу принято не замечать, то люди даже и не понимают, что глушат именно её.

Главное действие производится на совесть, которая выполняет функцию, подобную нервной системе в теле, поэтому способ «обезболивания» работает так же: нарушить восприятие, исказить передачу, подменить оценку (интерпретацию) событий жизни. Обманывая совесть, мы вновь окунаемся в «яркую» жизнь страстей. И точно так же как с телом, процесс разрушения души при этом продолжается, и когда время от времени мы вновь оказываемся нос к носу с подлостью своей жизни, бывает много больнее, если решишься впустить в себя эту боль. Поэтому большинство и не решается (где ж взять на это мужество?), но отворачивается от действительности и вновь погружается в пучину бесстыдства.

 

Стыд и бесстыдство – для чего?

Вот и прозвучало слово. Давайте немного задумаемся, что оно обозначает сегодня и сравним с тем, что ещё помним об этом со вчерашнего дня. Я буду перечислять, а вы отвечайте: стыдятся ли этого окружающие вас люди, стыдно ли это для вас самих?

Врать; быть уличённым во лжи. Подслушивать чужие разговоры; подсматривать в замочную скважину, под юбку, в чужую спальню; быть застигнутым в процессе подглядывания. Надеть короткую юбку, туго обтянуть бедра брючками с заниженным почти до лобка поясом, обнаружить своё нижнее бельё перед чужими глазами; целоваться на глазах у окружающих, сидеть на коленях у парня, публично раздеться; раздеться за деньги. Сматериться, рассказать пошлый анекдот; выслушать пошлый анекдот, посмеяться над ним. Говорить о недостатках своих, своего мужа, своих родителей, своих детей, своего правительства; рассказывать о своих греховных похождениях, об интимных связях; слушать чужие рассказы об интимных похождениях. Нагрубить старшему человеку, начальнику на работе, учителю в школе, родителям дома, прохожему на улице, группе гопников. Взять с клиента плату за припаянный провод как за основательный ремонт, взимать плату за нелепые справки, требовать с человека нелепые справки, получать зарплату за бесконечный чай (пиво, водку) в рабочее время. Дать обещание и не выполнить, давать заведомо невыполнимые обещания, обещать без всякого намерения сдержать слово…

Поверьте, я мог бы ещё очень много перечислить ситуаций, с которыми мы сталкиваемся в жизни постоянно, но почему я уже чувствую себя подлым совратителем, просто перечисляя реалии жизни? Так что я прекращаю перечисление — ведь ход мысли уже понятен — и продолжу главную мысль.

 

Калибровка души

По роду занятий я очень много общаюсь с людьми, и всё больше по поводу грехов и недостатков. И мои наблюдения приводят меня к печальному выводу: даже вы, православные христиане, читающие эту газету, расходитесь в оценке перечисленных действий. И даже ещё хуже: там, где на словах мы совпадаем в негативных оценках, в действиях обнаруживаем их отсутствие – допуская в личной жизни, никак не исправляя в своих детях, не пытаясь обличать и противостоять этому в нашем обществе. Где происходит расхождение?

Мы с вами верим в то, что у каждого из нас есть бессмертная душа?

Верим в то, что её, тем не менее, можно погубить?

Верим в то, что больная, искалеченная душа причиняет страдания самому человеку, а также окружающим его людям?

Верим, что душа повреждается грехом?

Мы знаем, что грех – это нарушение воли Божией, противление Его замыслу. Но верим ли, что когда поступаем своевольно, то это и означает противление Его воле, то есть грех?

А может быть, мы не верим, то у Бога есть замысел про каждого из нас, то есть не верим в промысел Божий? Потому что, если бы верили, то не считали бы, что наши способности – личное достояние, и можно распоряжаться ими по своему хотению, либо вовсе пренебрегать ими, но исходили бы из того, что способности даны нам от Бога, чтобы ими послужить Ему и благу ближних. И если даже до этого последнего места кто-то дошёл, вместе со мною отвечая «да, верю», то в этом месте большинство из нас уже слукавило. Вот почему я так думаю:

 

Без лукавства нет жизни

«Зачем люди ходят на работу?» — этот вопрос я задаю нашим детям. Я, конечно, задавал его много раз и взрослым, но ответ детей честнее. Они сразу говорят: «деньги зарабатывать». «А как же способности, которые даны, чтобы служить Богу и отечеству?» Дети молчат недоумённо. Действительно, они не знают. Они не знают ни своих способностей, ни о служении отечеству, ни о промысле Божием. То есть они могли бы поверить мне, когда я об этом рассказываю, но уже не могут, потому что имеют элементарный жизненный опыт – видят нас, родителей, которые просто «зарабатывают деньги на жизнь». Но в отличие от детей, мы уже знаем про промысел, про служение отечеству, даже о способностях имеем больше представления, хотя многие из нас так и не отыскали их в себе (да и как их отыщешь, занимаясь всю жизнь нелюбимым делом ради куска хлеба?). Так почему же нет в нашей жизни радостного труда по призванию, в котором радует не зарплата, а сама деятельность; радует тем, что дарит ощущение полноценной, полезной жизни? Поспорьте со мною, если можете, но я скажу: жизнь мы сами выбираем. Это всё не правда, что «деваться некуда». Не скажу: ерунда это – нет, не ерунда. Но неправда. Впрочем, надо отделить неправду от полуправды.

Вспоминаю одну девочку, которая очень скорбела, что отец стал пить, и дома всё стало плохо. Раньше он работал в колхозе, а теперь колхоза нет. И сначала не стало колхоза, а потом он стал пить. Никогда колхозники не жили богато, но лишившись колхозов, люди не стали жить богаче. Даже те, кто поехал в города за пропитанием. Потому что им, приехавшим, никто не предлагает квалифицированные рабочие места. Эти места не предлагаются сегодня даже для тех, кто всегда жил в городе, рядом с нашими заводами-гигантами, закончил техникумы или вузы. А призвание в таксисты или в продавцы на рынке имеют гораздо меньше людей, чем занимаются этим, и быть таксистом может не всякий хлебороб. Это правда. Но есть и такая правда: работа предлагается повсюду – объявлениями полны и газеты и интернет. Но принято считать, что прокормить себя на таких работах невозможно… А это правда? Когда комсомольцы ехали поднимать целину, или сюда, строить Братск, разве они на свои зарплаты жили лучше? Так может, правда кроется не в размере заработка? А не поискать ли её в смысле самого труда?

Посмотрите: врачей не хватает. Почему? Больные-то никуда не делись! И детей в школах хоть и стало меньше, но молодых учителей – непропорционально меньше. То есть правда в том, что работа есть, но люди эту работу делать не хотят. А полуправда в том, что не хотят, якобы, потому что платят смешно мало и не уважают. Да, мало, меньше, чем люди этих профессий достойны; да, не уважают, потому что лишили голоса, задавили бумагами, набили в классы нереальные количества чумных, невоспитанных детей, кто же с ними справится? Оставили больницы без оборудования, без лекарств; чем лечить-то всех этих, потерявших элементарных страх людей, калечащих себя самыми нелепыми способами? Но и это – полуправда. Потому что дорогие лекарства – это хорошо, но ведь эти лекарства были не всегда, а больные были всегда, и врачи были всегда. А уважают людей не за их зарплату. И даже зарплата не всегда зависела от степени уважения. Уважают за честный труд, за жертвенность и бескорыстие. Даже и сейчас. Ведь до сих пор, несмотря на долгое промывание мозгов либеральными и жёлтыми СМИ, мы всё ещё не поверили до конца в эти псевдоценности: якобы достоинство человека измеряется его зарплатой и высотой кресла. Вот вы сами к какому труду относитесь с большим уважением: продавец на рынке или учитель в школе? Таксист или водитель «скорой помощи»? Конечно, учитель. А за что? За уровень освоенной культуры, за образование, за то, что работает с самым трудным и важным «материалом» – с человеческими душами. С фруктами проще. А водителя «скорой» — потому что это мастер высшей квалификации, и опять же сопричастен спасению человека, в то время как таксист сегодня – это от безысходности; скорее жалости заслуживает. Потому что потерял себя, пытаясь заработать хоть что-то, чтоб жена не пилила.

 

Хобби или призвание?

Но почему мы стали работать за зарплату? Почему служить отечеству на работе стало недоступно? Почему это теперь перешло в разряд хобби, то есть в свободное от работы время? Потому что правительство такое? Но разве не мы его выбираем? Может, всё-таки, потому что мы сами поддались и позволили себя вовлечь в бессмысленный круговорот денег в кармане, а идеи служения забыли? Ладно, не хвалит президент учителей даже в год учителя. Но почему это мешает нам, родителям, внушить своим детям почтение к педагогу? Если не можем этого сделать, то только потому, что не имеем его в себе, либо не имеем уважения к себе от собственных детей. А если нас дети не уважают, то президент тут точно не причём, в этом виноваты только и исключительно мы сами (если вам известна другая причина – назовите, будет всем полезно, будем знать, что исправлять). Разве не во власти жены постоянно твердить детям, что наш папа занимается почётнейшим делом: он врач, он солдат, он хлеб растит, который все едят, хотя и мало кто спасибо говорит; он на заводе работает, и его там все уважают… Вместо этого она его пилит в присутствии детей за то, что мало зарабатывает. В этом президент виноват? В этом виноваты только мы сами, перепутавшие, что в жизни действительно ценно и достойно уважения, достойно упорного труда. Это мы сами согласились измерять достоинство жизни ценами шмоток, мебельными гарнитурами, маркой автомобиля…

К чему я всё это говорю и что предлагаю? Ругать клеймить и обличать – просто.

 

Кто виноват и что делать?

Нужно менять человека, это звучит в проповедях нашего Патриарха лейтмотивом. Но понятно, что люди у нас есть только те, которые есть, других ниоткуда не возьмешь, а значит, надо меняться нам с вами. Надо изменять нравственные характеристики личной жизни. Поскольку никто, вращающийся во властных кругах, не ставит задачи нравственного обновления русского (российского, если кому-то это кажется корректнее) человека, то от них мы и не дождёмся новых нравственных установок для судов, для трудовой и предпринимательской деятельности, для семейных отношений и т.д. А следовательно, у нас для этого есть только мы сами и Церковь, к этому призывающая, причём призывающая деятельно, а не теоретически. Изменяя себя, я неизбежно изменяю и все формы своих личных взаимодействий с людьми, обществом, с которыми соприкасаюсь. Следовательно, между нами начинают проявляться иные нравственные основания. А если это делают и те, кто взаимодействует со мною, то у нас появляется возможность создавать целые социальные институты, основанные на христианской нравственности.

Когда я прихожу к человеку, я имею возможность ему сказать: «я понимаю, что существует инструкция, то да сё, но ведь у инструкции нет души, она вообще предполагает, что имеет дело с человеком непорядочным, поэтому требует справок, свидетельств, проверок, настороженности, волокиты и т.п., а мы с тобой – живые люди, мы можем посмотреть в глаза друг другу и увидеть там: общий двор, в котором росли, учителей, которые нас учили, церковь, в которой вместе молимся… зачем нам инструкции, если мы можем доверять друг другу?»

Давайте восстановим доверие друг ко другу, чтобы не унижать друг друга оскорбительными инструкциями. Сегодня законотворцы придумали, чтобы я, принимая на работу педагога, требовал с него справку, что он не педофил. Каково, а? Начинать отношения с таких вопросов! А главное, я убеждён, что это требование возникло не оттого, что есть реальные угрозы, а для того, чтобы усилить и продолжить реальное разобщение в нашем обществе. А родители на родительском собрании станут меня спрашивать: «вы проверили, он точно не педофил?» Или ещё лучше, я ввожу учителя в класс и говорю: «это ваш новый учитель, Семён Петрович, я проверил доступными мне средствами: он не педофил… пока», потому что начинаю сомневаться: «а кто его знает, что будет завтра? В нашем-то обществе, в наше-то время…»

Но чтобы восстановить доверие, надо чтобы мои дети уважали тебя, а твои – меня. Иначе как я могу поверить, что ты меня уважаешь, если твой сын меня матом посылает? А хоть бы и не матом, а хоть бы и просто молча игнорирует, словно я пустое место. Пустое место никто не уважает. Поэтому надо понять и принять для себя: толстый кошелёк, дорогая машин, шикарная одёжка, дорогая парфюмерия – всё то, что нас учат ценить и уважать в телевизионной рекламе, — это и есть пустое место; достоин уважения человек, а не его дезодорант. А в человеке достойны уважения лишь некоторые из его качеств, и нам надо выбрать для себя: какие?

 

По ступенькам вверх

Я предлагаю уважать в человеке его вклад в общее дело. И чем жертвеннее этот вклад, тем ценнее и достойнее. А общее дело должно быть настоящим. И по максимуму это – служение отечеству. А далее, по нисходящей, — своему предприятию (корпорации), сословию, семье, близкому человеку, своим чести и достоинству; а вот служение своим ногтям, волосам и желудку, думаю, из списка надо исключить. При этом, пожалуй, не лишне обозначить конкретнее: сначала — духовному процветанию отечества, после него — материальному процветанию; сначала – социальная ориентированность корпорации, а уж затем – его рентабельность и производительность; сначала забота о душе близкого, а уж потом – во что одеться и чем отмечать Новый год. А вот в какой цвет выкрасить ногти и чем побрызгать под мышками, — об этом в приличном обществе вообще должно быть стыдно говорить.

Давайте уважать друг друга за крепкую память: тех, кто помнит предков до седьмого колена и чтит их труды, следует уважать больше, чем тех, кто наплевал на дедов и отцов и ни во что не ставит их жертвы.

Давайте уважать друг друга за внимательность: тех, кто сначала помогает нуждающемуся в помощи, а потом, если успеет, заботится о себе, – больше, чем тех, кто о себе не забывает; а этих – больше, чем тех, кто сначала заботиться о себе; и вообще никак тех, кто только о себе и помнит.

Давайте уважать друг друга за любовь: тех, кто любит каждого из своих пяти-десяти детей, больше, чем тех, кто не умеет воспитать своего единственного ребёнка, хотя и имеет возможность обеспечить его всякими роскошами; тех, кто взялся любить чужих детей, нередко в ущерб своим собственным; и никогда – тех, кто строит свою личную жизнь на отказе поделиться ею со своими детьми, унося их в абортарий либо забывая их в кроватках за своими бесконечными пьянками.

Давайте уважать друг друга за жертву: тех, кто годами жертвовал своей жизнью, здоровьем ради отечества (даже если этой жертвой не понадобилось воспользоваться до конца, то есть до смерти); тех, кто однажды оказался способен на подобную жертву ради отечества или даже ради одного человека; тех, кто без жертвы просто честно служил благу отечества; тех, кто хотя бы раз принёс ощутимую пользу; и никак – тех, кто только грёб под себя, строил своё личное благо и ни разу не оказался способен отодвинуть его на второй план.

Давайте начнём стыдиться того, что наши дети способны проявлять хамство, дерзость, леность, безответственность, бесстыдство, неуважение ко всему, что выше предлагалось уважать. Давайте уважать друг друга за качество воспитания наших детей.

И самое главное: давайте помогать друг другу уважать эти ценности, защищать их и стремиться к ним. Даже когда люди вокруг над этим смеются, а власти мешают это делать.

Тогда мы станем обществом, народом, у которого впереди проявится будущее, в которое нас призывает Господь. А раз Господь, значит, оно достойно того, чтобы к нему стремиться.

Протоиерей Андрей Скрынько

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.