Вроде бы и небольшой наш Братск, а вот живут люди бок о бок друг с другом и не ведают порой, что рядом с ними живет и молиться за них с виду и неприметная старушка – человек Божий!

Так и мы, журналисты сайта «Имена Братска», ни чего не знали о ней. Не знали о том, что еще в семидесятых годах, когда вся страна широким шагом шла к светлому будущему, запускала в космос ракеты, строила БАМ и пестовала-лелеяла многочисленные братские народы мира – на потрескавшемся от атеизма культурном слое всходили первые росточки православной духовности.

Молодежь бегала на танцы, гордо фланировала по улицам с транзисторами, а люди постарше честно отработав на своих рабочих местах, мчалась подымать и обихаживать дачные участки. Партия тоже не сидела без дела – принимала мудрые решения, проводила собрания, пленумы и съезды. Страна строила развитой социализм, приближая советский народ и прогрессивное человечество к эпохе коммунизма.

Вот только каждый из нас порой чувствовал, что не все в силах человеческих и есть на свете невидимая сила, карающая за прегрешения. Есть то, что незримо оберегало от искуса, останавливало от опрометчивых шагов.

Пропаганда изо дня в день твердила: партия – ум, честь и совесть нашей эпохи! С этим соглашались и легко мирились. Ведь партия это ведь прежде всего директор Иванов, парторг Петров, профорг Сидоров. И они – такие же люди, лишь наделенные властью. Следовательно, если они не узнают – можно и схалтурить, и украсть…

Но видимо не все понимается умом, что-то и сердцем подсказывается, душою. И только душа не давала уснуть совести, подсказывала и увещевала порой. А люди чуткие прислушивались и от того жили счастливее тех, кто верил только в силу человеческой мысли, в могущество технического прогресса и в скорое торжество коммунистической идеи.

Народ страны Советской хоть и измерял время пятилетками, а на каждую Пасху красил яйца и особо не таясь говорил при встрече в Великое Воскресение «Христос Воскрес!» и «Воистину Воскрес!». И вербу ставили в домах и украшали квартиры без икон березовыми ветвями… Жила значит в людях вера в Бога! И тянулись, хоть и с оглядкой к церкви.

И в эти годы жила-была женщина. Такая же как и тысячи русских женщин, родившихся в деревнях и селах, перебравшихся в города и поселки, приехавшие с мужьями на гигантские (и не очень) стройки и заводы. И звали ее Ольгой Степановной.

Родилась в деревне под Вяткой. Рано осталась без родителей. Воспитывалась бабушкой и дедушкой. Ходила собирать милостыню. Только три класса окончила. А с 14 лет уже работала в колхозе – пахала и сеяла… В колхозе и с мужем познакомилась. Но только через семь лет они поженились – сначала армия, а потом война оторвала их друг от друга.

В 1956 году перебрались они с мужем и двумя дочерьми в Братск – на строительство Братской ГЭС. Работала поваром в больнице, варила битум на асфальто-бетонном заводе. Так бы и шла жизнь. Но пришло в их семью горе – в 1971 году погибают под колесами автомобиля обе дочери!

И не нашла уже себе места Ольга Степановна в обычной для нас жизни, начала искать себе успокоение в святых местах — ездила по церквям и монастырям российским. Стала глубоко верующим человеком и сподвиг ее Господь на дело великое, да казалось бы неосуществимое – построить церковь в городе Братске.

Вот об этом человеке посчастливилось узнать нам, по милости Божьей встретиться с ней и дать возможность услышать тебе, дорогой наш читатель ее рассказ о своем ЖИТИИ РАДИ НАС.

ВОСПОМИНАНИЯ ОЛЬГИ СТЕПАНОВНЫ ЧЕРЕЗОВОЙ

записаны 7 сентября 2012 года в п. Падун г. Братска

Надо бы нам помолиться сперва. Почитать Царю Небесному. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Отче наш…

… Я стара больно стала, уже отжила и часто нездоровится. Недавно болела десять дней. Думала, не встану, а Господь еще поставил ходить. Старушки, строившие Церковь, которые могли ко мне прийти, говорить, как мы строили, – все померли. Я вот осталась. Меня Господь оставил…

… Я здесь (в Братске– ред.) живу с 56 года. Тут стояли одни палатки. Домиков было мало таких. Жили мы в Падуне, только он потоплен уже. Старый Падун, маленькая деревушка была. И там поселились эти — комсомольцы, партийные. Ой, там что было! Резня такая, что вообще жить было невозможно! Мы, в аккурат, повстречались со своими земляками – они нас впустили. Конечно, мы там и жили. Но я вам мало о старом Братске могу рассказать. Вот только о том, что я застала, как строила. С 1956 года муж (Михаил Мефодьевич – ред.) работал на ГЭС, а я — поваром в больнице.

Я сама – кировская, вятская. Родилась в деревне Лебяжского района. Слыхали — Советск, Уржум? Последний недалеко от нас был – километров в 35. Деревня наша называлась Мысы. 170 дворов, а сейчас, говорят, три дома стоят, и все!

Мне несчастье очень! Пострадала! 34 года прожила с мужем. Родились у нас две девочки. Но неважно, что родились… Две девицы были…Ой, рассказывать не могу! (заплакала – ред.) 23 года и 20. Одна с 52 года, другая – с 48. Одна была зуботехник, только выучилась, работать начала, а другая – воспитательница. Я теряюсь маленько, конечно. Прости меня, Господи! Расстроена очень… Ой, тяжела моя жизнь…

Ну, вот, и жили хорошо, девушки работали и всё – пришлось, видно, так, а может, Богу угодно так… Обеих насмерть задавила машина. Пошли в кино и не вернулись… Всё – семья ушла, рухнулась. Всё! Очень такая трагедия была со мной – плохо, конечно, было со мной, но все это прошло потом. А что было делать? Я осталась с мужем. И решилась я уверовать. Церквей не было нигде. Все, думаю, все, я, конечно, мало молилась, но молилась еще.

Я сама с 21 года. Осталась от отца и матери трехмесячна. Сиротка. Мать после родов вскоре померла от тифа – очень заразна болезнь. Ее отпевали даже на паперти – не пустили в церкву. А отец скрылся неизвестно куда. Бросил, и все. С какой-то, говорят, сошелся и уехал. Меня забрала бабушка – моей матери мать. Она и воспитала с дедушкой. Он (дедушка – ред.) быстро помер – я на 12-ом году осталась…

Вот так. Я сбирала на нищенских кусочках (снова заплакала – ред.). Все время сбирала, по миру ходила. Бабушка старенька уже, на 70 лет почти что, и меня подобрала. Училась я так: училась день, два сбираю. Два учусь – день сбираю – собираю кусочки. Знаете? Нищенка, нищенка! Уходила в другие деревни. И так я воспиталася. В 14 лет уже пошла в колхозе работать. И пахала, и сеяла – на сеялке с мужиками работала. Прикреплена (ко мне — ред.) была лошадь, на ней в поездки ездила – хлеб возила. Уезжала на сутки, двое.

Работая в колхозе, сошлась с мужем – познакомились. Семь лет дружили мы с моим мужичком. А на восьмой – сошлись. Вот так! А почему? Два года мы дружили, а потом пять лет он служил в Морфлоте. Только он, значит, отслужил пять лет, сегодня-завтра надо уже домой ехать — все, война! И сразу их в бой. Всех, говорит, как покрошило, моряков. А его ранило в глаз. Ему выняли глаз. Он семь месяцев в госпитале был – участь такая. Ну и все – приехал, мы стали жить с ним. Тридцать четыре года с ним жила. Народились у меня девочки, жили ничего – хорошо, и тут постигло несчастье…

Они погибли, я – уверовала, стала в Тулун ездить. Познакомилась со священниками – по своей скорби. Стала ездить по монастырям – очень много, шестнадцать раз – в Эстонию, в Латвии была и так далее, и так далее. Одного мужа оставляла… Десять лет в Тулун ездили мы. Вот соберу вместе старушек — и повезла в Тулун. Там нас признали очень, священники принимали — два. В Тулуне две церкви, есть там около вокзала и тут. Батюшки заревновали:

– Ольга Степановна, почему повела туда, к отцу Калиннику? Почему не ко мне? Ты же городская. Городские, давайте сюда!

И отец Василий Романов был, тоже говорил:

– Почему, баба Оля, ты опять к отцу Калиннику повела?

Ну, в общем, вот так было. Ревность, чтобы мы ездили. По 14, по 15 человек наберу — и повезла туда. Они не знали, что за Тулун.

В общем, ездила-ездила в Тулун, по монастырям и они приезжали ко мне в дом – причащали. Отца Калинника даже хотели освободить от служения за то, что он ездил к нам. Я хлопотала, чтобы он строил нам церковь. А Владыка Серапион не отпускал:

– Ты что сделала? Ты у нас хочешь отца Калинника отнять? Я его лишу сана (священства — ред.).

И они нам посоветовали: сколько можно ездить, вы начинайте, мы вам поможем. Мы говорим: а если нам начать как-нибудь? Сорок раз читали Акафист Божьей Матери — «Нечаянной Радости», но нам «Нечаянную Радость» не дали, а дали «Успения». Но долго – я два года хлопотала, ездила. Два года!

Очень не давали, особенно местная власть гоняла меня – с крыльца сколько раз выбрасывали, с кабинета. В общем, очень нам трудно досталась церковь: Саврицкий — начальник был партийный. Он на крыльцо меня выгонит. «Ты что, Ольга, выдумала! Мы тебя судить будем! Ты что, мы хотим театры делать, кина и все такое здесь, а ты выдумала какую-то церковь. Иди вон! Судить тебя будем!».

А я опять иду. Меня сколько раз выгоняли. Я опять, снова. Вы, говорю, мне результат напишите. Я три класса кончила…Отец Калинник нам пошел навстречу – говорит, давайте я вам помогу. А сюда строить ему (церковь — ред.) не разрешили.Я стала продолжать. Сперва ездила со старушками, как некоторые две соберутся со мной до Иркутска. А потом не стали: Ольга, брось! Ты уже не хлопочи. Не дадут нам церковь. Мы – плакать горькими (слезами — ред.). Думаем, что делать?

Пришла однажды Мария-алтарщица. Она говорит: Ольга, ты уж не езди – бросай! Не выхлопотать тебе!

А что я – маленькая, худенькая была. Сижу дома, плачу – как это мы в Сибири останемся без церкви, без всего! Только легла и вижу во сне – Господь сам пришел ко мне! Поверите, нет! Вот Господь передо мною! Я сижу на стуле, а он подошел ко мне близко и говорит: «А сдаваться-то нельзя!». Три раза сказал: «А сдаваться-то нельзя!». Я Марии говорю: «Все! Завтра же поеду в Иркутск. Будет церковь! Все равно будет церковь!». Сама – плачу.

Поехала. В аккурат меня утром ждал Серапион, Владыка: «Где долго, Ольга, была? Из Москвы (мы в Москву, везде писали) прислали разрешение от Патриарха Пимена. Пожалуйста, можете хлопотать как местная».

Четырнадцать человек я собрала и давай, пойдем туда, чтобы нам открыли церковь, попросили. Меня и секретарь выгоняла-выгоняла: «Что ты, Ольга, задумала? Ты поставила в своем доме всякие иконы — и молись!» Не иконы, а деревяшки – так они называли.

А я говорю: «Нам надо церковь, чтобы весь народ молился». Очень-очень просила. Но когда из Москвы пришло, я пошла туда. Говорю, вот вам, пожалуйста, из Москвы, вот такое дело – нам разрешили.

Когда Саврицкий был, председатель, он не давал, меня гнал, я говорю: «Вы зря меня гоните. Не я пришла, Господь прислал!».

А он (подняла вверх руки со сжатыми кулаками): «Ольга! Я буду тебя судить! Я, Ольга, тебя засужу! Иди отсюда, от меня!».

Что было, если бы вы знали… Это я вам так рассказываю! Ну вот, я поехала с этим документом, с отказом ихним в Иркутск.

…Когда приехала в Иркутск к Владыке Серапиону, познакомились, очень долго ездили, там и готовила ему. Две недели у Владыки Серапиона жила… В общем, он говорит: «Знаешь что, Ольга Степановна, давайте сделаем не «Нечаянной Радости», а «Успения», потому что она праздничная больше. Правильно?». Вот меня и переодолели, «Нечаянную» хотела, мы какой молились… И семь священников там собрал батюшка…

Приезжаю домой обратно, а тогда председатель был Новоселов, помер уже. Царствие ему Небесное! Хороший был человек! Это не человек — золото! Ой, золото! Он – соглашался. У его мать была верующая. Она: «Хлопочи, Ольга. Все равно – будет! Как-нибудь будем!».

А Саврицкий Алексей — я уезжаю в Иркутск – он заболел. Заболевает и еще как – рак! Не знаю, сколько, месяца два он болел. Сложили его в больницу, я еще в Иркутске была, Павел Васильевич Новоселов говорит: «Ольга Степановна, ты не знаешь, какая у нас новость? Какая у нас беда? Саврицкий очень болеет, тяжело!».

Я ему (Саврицкому — ред.) сказала: «Зря отказываете! Не сама пришла – меня Бог прислал! Зря Вы отказываете! Это грех большой Вы делаете на себя!». И знаете, ни с того, ни с сего – заболел! Саврицкий этот, председатель. Ну что – он вскоре помирает. Он ползал, когда в больнице лежал, Павел Васильевич Новоселов мне все рассказал: «На койке или где на полу лежал и кричал: «Люди, спасите меня! Я жить хочу! Что я кому сделал плохого?!». Я приезжаю и говорят – он в очень тяжелом состоянии. Ладно, спаси его Господи! Сама молюсь…

Девятнадцать рейсов (в Иркутск из Братска — ред.), тогда самолет ходил. С одной я познакомилась – Лидия Арбатская, она меня всегда отправляла. И там, в Иркутске, опасность была… Но не будем об этом. Меня Владыка и сам встречал. Ладно. Приезжаю с документами к Владыке. Он семь священников собирает и делает Акафист Божьей Матери. Владыка говорит: «Ольга. Она как-то не очень празднованная, давай мы сделаем «Успения»».

А кто будет священником? Я отца Калинника хотела. А у отца Калинника чуть сан не отняли. Отец Евгений Лещук (показывает его фотографию — ред.). Вот с этим священником мы строили (церковь — ред.). Вот его мне дали. А Владыка говорит: «А где он жить будет?». В моем доме пускай живет. «А где служить будем?». В моем доме будем (в то время Ольга Степановна жила на ул. Вихоревской — ред.). У меня времяночка была. Я его во времянку поселила в свою.

Ну и вот. В моем доме служили. Много старушек стало приходить. Человек 15-20, которые ездили (в Тулун — ред.), своих. А потом уже стали приходить до сорока. Что делать? Избушка маленькая – пять на семь. Это что! Я говорю: «Батюшка, давай стены уберем». Стены убрали. Дальше – уже человек до ста приходили. Сама просфиры делала. Ой, что приходилось, Господи! Слава Богу! Благодарю Господа! И все.

А потом говорю – давай будем хлопотать, в Братск поедем. А в Братске не помню, какой начальник был. Поедем, чтобы дали нам место, где построить (церковь — ред.). А он приехал к нам и говорит: «А у себя давай строй». Я говорю: ну, пожалуйста. Стройте – дом отдам. Все готова отдать – одна осталась. Тут женщина нашлась, очень против меня – этот дом не дали.

Мы пошли с батюшкой Евгением хлопотать в Братске. Забыла начальника, как звать. Ну, в общем, он сказал: «Давайте отведем вам землю». Мы приехали сюда. А тут два хозяина были. БАХовский дом, два шофера жили. В общем, все застроено. Мы попросили – тут близко колодец. И в Братске нам разрешили. Было это в 80-х. 33 года уже нашей церкви.

Этих двух хозяев перевели на Правый берег, там им комнаты дали. Давай разламывать этот дом. Я старушек набираю. Со старушками строили. Только сами. Никто не помог. Покупали материал – собирали (деньги — ред.), кто 5 рублей соберет – тогда дорогие деньги были. У меня свои маленько были.

Ну, ничего. В общем, построили. Не до конца – два года строили. А последнее время уже мне стало плохо, заболела и очень заневидела – очень расстраивалась и переживала, пришлось в больницу идти. На глаз операцию делали. А батюшка ездил, материал составлял — все сам. А я работала – алтарь обивала. Мне положат на алтарь двп, а я сама на коленочках пробиваю гвозди. Слава тебе, Господи!

Потом наняли строителей – 4 бригады. В одной было 11 человек заключенных. На Правом берегу, помните, заключенные жили на поселении? Батюшка поговорил с ними. Они рады очень были. И вот приходили, строили. Вплоть до туалета при мне строили. А потом я заболела маленько, сдала.

А теперь вот батюшка Павел все стал наряжать. А Павел был в армии здесь. Я его кормила и поила – придет из армии, а он в Иркутске-то молился. Его мать была очень знакома, когда в Иркутск ездила. И аккурат в армию сюда взяли его – он приходил, я, бывало, накормлю его, напою. А вот, видишь, не знала, что он будет у меня в церкви. Вот так бывает. Дела… И сейчас у нас батюшка Павел много сделал – красиво все.

В Тулун ездила. Просила у Анатолия Зайшлого звон (колокол — ред.). Мы еле привезли с подружкой. Ну, вот все и пошло, и пошло – слава Богу за все! С первого дня до последнего сейчас хожу. Пятнадцать лет пела, некому было! Я и «Верую» читала, и сама пела. Батюшка там, а мы – там. «Постную» молитву никто не знал, еле-еле… Ой, плохо было.

Но потом потихонечку стали находиться. Я была старостой три года. А сейчас у нас развернулось полностью – моленья, служба.

Собирались у нас с Правого берега, из Братска. Некуда было поселиться – даже на улице были! Они решили разъединиться. Погляжу – на Правом берегу построили. Вот теперь батюшка Андрей построил в Энергетике. Три церкви возле нашей возвелось! Я и в Братске помогала, ездила. Много в Братске у меня знакомых. Слава Богу! Вот такие дела. Слава Богу! Очень мы рады. И я никуда не ухожу. Мне, может, и квартиру дали. Я вот тут рядышком. Только что одной очень скучно жить, конечно. Но вот сестры родные не забывают. Слава Богу!

Материал подготовили Л. Вржежевская, А. Щербаков, С.Кирилов

сайт “Имена Братска”