Вышел в свет очередной номер газеты «Братск православный». Новости православия, в том числе жизни Братской епархии, статьи священников, интервью с Патриархом Кириллом и многое другое вы найдете в седьмом номере нашего издания. Как всегда, спрашивайте его на своих приходах и в церковных лавках. 

А тем, кто привык получать информацию на сайте, предлагаем статью главного редактора газеты, протоиерея Андрея Скрынько:

Неверие, достойное подражания

«Мы видели Господа», — сказали апостолы Фоме. «Не поверю, — ответил он, — пока не увижу сам и не потрогаю Его раны».

Через неделю Господь вновь явился всем апостолам и обратился к Фоме: «подойди, потрогай, вот Мои раны, и не будь неверующим, но верующим». Но Фома уже увидел всё, что надо, не стал он ничего трогать, а воскликнул: «Господь мой и Бог мой!»

Из этой истории появилось название для сомневающихся: «Фома неверующий». Обычно эти слова мы произносим с досадой, неудовольствием или укором, то есть, связываем с этим названием негативную оценку. И поэтому переносим этот негативный заряд на поведение самого апостола Фомы. Но верно ли это? Разве Церковь стала бы приводить нам на память это событие каждый год именно в праздничные дни Пасхи, если бы находила в таком поведении нечто предосудительное? Нет, это повествование имеет назидательный характер, а значит, стоит понять: чем же удостоился Фома этой памяти?

Простой жизненный опыт легко напомнит каждому из нас случаи, когда в ответ на сказанное слышишь: «Ерунда, этого не может быть». Можно долго добиваться, чтобы тебе объяснили, где противоречие в твоих словах, какие такие есть доводы, утверждающие невозможность рассказанного тобою, но в ответ звучат очень простые вещи: «Да этого просто не может быть. Бред это». Обычно такая фраза обозначает очень прочную позицию, которую человек совершенно не хочет менять. Неверие Фомы было совсем другого свойства. Ничего на свете он не желал так сильно, как поверить словам своих друзей. Но и ничего он не боялся более чем ошибиться в этой вере. Апостол выразил сомнение, но в этом сомнении не было предосудительной предвзятости или упорства, или лукавства, которые мы обычно скрываем фразой: «Да мало ли что могло привидеться или произойти; откуда мне знать, что тут правда, а что нет». Это было сомнение, подобное высказанному прежде Нафанаилом: «Из Назарета может ли быть что доброе?» Услышав в ответ: «Пойди и посмотри», Нафанаил пошёл и увидел «Сына Божия, Царя Израилева» (см. Иоан. 1: 45 — 49).

Что значит: «видели Господа»? Значит, Он воскрес. И дело не в том, что такого не бывает. Они уже видели, что бывает. Дело в том, что это означает начало новой надежды, новой жизни не только для Фомы; начало Нового Завета Бога с человеком. Всё должно быть теперь по-другому. Но чтобы перейти от той пустоты, которая разверзлась, когда Иисуса не стало с ними, к новой жизни, нужно основание, а не соломинка, за которую хватается утопающий. Фома не хотел хвататься за соломинку. Он хотел отбросить все сомнения, поэтому и усомнился. Потому что грех и вина не в том, чтобы сомневаться, а в том, чтобы в сомнении оставаться. Сомнения надо разрешать, это единственно верное к ним отношение. А само сомнение — это не грех и не вина, это – потребность в достоверном знании. Если только не называют сомнением своё упрямство и нежелание перемен (ведь новое знание потребует нового отношения, поэтому гораздо легче от него отмахнуться).

Кто из нас никогда не сомневался? Думаю, что никогда не сомневается только самый занудный и самоуверенный гордец. «Сомневаясь, приходи к истине» — вот лозунг тех, кто ищет истину. Мы все когда-то пришли в храм. Почему это стало возможно? Потому что однажды мы поверили в Бога, то есть изменили свою прежнюю позицию, и стало возможно для нас прийти в Его храм, чтобы узнать о Нём побольше. А что значит: «узнать побольше»? Это значит, получить ответ на вопрос: «а действительно ли Он таков, как говорят?» Или иначе: «а действительно ли там (в храме) всё как-то по-другому?». Ответ прост: приди и посмотри. Если есть глаза – увидишь. Впрочем, если хочешь увидеть в храме грехи, пороки и безобразия – это тоже не трудно: где их нет? Люди-то здесь ещё живые, а значит, со всеми своими безобразиями. Нафанаил, когда шёл смотреть на Иисуса, вполне мог увидеть в Нём то же, что видели все фарисеи: НИЧЕГО кроме занозы в их размеренной самоуверенности. Но он увидел Христа, потому что честно искал ответов.

Отчего меняется наше отношение к Богу?

— Оттого что мы узнаём однажды, что наша беда Ему небезразлична. И получив это свидетельство, мы остаёмся с Ним, потому что в душе что-то меняется в ответ на Его заботу, помощь и сострадание.

— Оттого что мы узнаём, что Его любовь к нам совершенно непоколебима, даже когда кажется, что вокруг не осталось уже ничего прочного и незыблемого. И мы остаёмся с этой любовью.

— Оттого что мы узнаём, что Он – самый мудрый из всех мудрецов, потому что в жизни сталкиваемся почти исключительно с «хитромудрыми», а Он – честен и бескорыстен до конца. Тогда мы остаёмся с Ним.

— Оттого что мы в Нём узнаём вечную жизнь и открываем для себя совершенно новое Царство, которое называем Божиим или Небесным. И мы остаёмся с Ним, чтобы быть в этом Царстве.

Как это происходит? Когда мы узнаём о Нём что-то такое, что меняет наше отношение к Нему, к себе, к своей жизни, к жизни близких? На самом деле очень просто: когда мы смотрим на Него, чтобы увидеть; когда мы слушаем Его, чтобы услышать. Увидеть и услышать Его Самого и Его правду.

И наоборот: почему и когда мы не видим и не слышим ничего такого, что способно если не перевернуть нашу жизнь подобно тому, как это произошло с Антонием Великим или с Марией Магдалиной, то хотя бы изменить её в какой-то части? Почему мы годами ходим в храм, каемся в одних и тех же грехах и носим в себе одни и те же постыдные слабости? – Потому что, изменив что-то, мы решили этим удовлетвориться: хватит с меня, уже понял, уже умею, уже со всем познакомился. И дальше ходим, чтобы постоянно подтверждать свою правду и полировать её. А новой правды нам не надо. Мы перестаём видеть и слышать Господа, когда находим для Него место в своей жизни и определяем Его на это место. Тогда и рождается на свет фраза: «Бог у меня в душе». Ну да, между завистью и мстительностью, рядом с высокомерием и жадностью, в качестве украшения моего ума и моих изысканных манер в моей душе живёт Бог! Ну как не восхищаться таким собою?

Кто внушил нам, что жизнь – это сытый покой на вершине материального благополучия? Кто сумел убедить нас, что на этой вершине возможно достичь согласия со своей совестью и с Богом? Это ли не безумие? Жизнь – прежде всего движение. Всякий застой – это начало смерти. И если я топчусь или барахтаюсь в одной и той же луже, среди одних и тех же грехов, значит, смерть уже окружает меня. Но как и куда мне сделать свой шаг? Что может меня заставить изменить моё жалкое существование, в котором всё так притёрлось одно к другому, что даже грехи стали такими родными, удобными? Только новое свидетельство, новое знание.

Если хочешь изменить своё отношение к человеку, поговори с ним, познакомься поближе. Загляни в его жизнь, узнай о его интересах, мечтах, привычках. Узнав это, ты уже не будешь относиться к нему как прежде. Хочешь сблизиться с ним? – Раздели его интересы, мечты, научись видеть разумную гармонию или хотя бы выверенное равновесие в его привычках. Хочешь стать его другом? – Помоги ему преодолеть его слабость, хотя бы одну, помоги ему обрести уверенность в своих силах, сдвинуть с места давно застоявшееся дело, мечту; не пожалей на это ни времени, ни сил и приобретёшь друга. Хочешь стать мужем или женою? – Раздели с ней (с ним) всё, что есть у тебя и у неё, а также всё, что появится в будущем; пусть не останется ничего, где она не может быть с тобой.

Бог хочет быть тебе другом, поэтому постоянно побуждает тебя на следующий шаг, а ты говоришь: довольно с меня, уже хватит. Быть христианином значит постоянно двигаться вперёд. Но чтобы двигаться вперёд, надо чтобы что-то влекло нас к переменам. Надо, чтобы величие Бога и красота Его Царства постоянно раскрывались перед нами новыми гранями. А для этого мы должны постоянно всматриваться, вслушиваться в Него и постоянно сомневаться в качестве того, что уже достигнуто.

Почему ты пришёл к крещению? Почему ты выбрал именно православную веру? Почему ты выбрал именно этот храм? Почему ты выбрал именно это своё место в общине и занимаешься именно этим делом? На каждый такой вопрос должен быть очень точный ответ, который отражает меру знакомства с существом вопроса.

Когда люди знали достоинства своих предков до седьмого колена, достаточным основанием для их ответов мог быть выбор этих предков: мой прадед, мой дед жили с этой верой, кровь за неё проливали, а они были не пустые люди, а ого-го какие!

Когда люди ездили или ходили в паломничество по святым местам, в монастыри, они могли видеть и беседовать со многими, чья жизнь полностью определяется любовью ко Христу Богу. И видя их, они говорили: «вот что Бог делает для человека, вот каким святым он делает грешного человека».

Когда люди умели с доверием и заботой принимать в свой дом странников, находили одёжку и еду для сирых, они узнавали Христа в радости, которая посещала их сердце.

Но разве всё это недоступно сейчас? Сейчас доступно и более того, ведь в каждом доме есть Слово Божие, чтобы внимать ему каждый день; в каждый дом можно провести православное кабельное телевидение и интернет, чтоб смотреть и читать там не про грязное бельё поп-звёзд, а про святую красоту… Всё это может стать для нас тем самым свидетельством, которое откроет новую надежду и прозвучит новым призывом. И этого хватит на всю нашу жизнь, чтобы быть в постоянном движении, потому что Слово Божие никогда не исчерпать в познании. Но при всём при этом почему же я не Фома? Почему мои сомнения не укрепляют мою веру, а обессиливают её? Почему Пётр отрёкся от Христа, но стал первоверховным апостолом, а я, вроде бы, не предаю Его, но и просто христианином себя называть стыжусь? Почему я прихожу в храм и вижу не Христа, Спасителя и Царя, а злых бабушек, бескультурных прихожан, пузатых попов; не Царство Божие, а дорогие машины и обшарпанные стены?

Можно бы просто сказать: каждый видит то, что хочет: глядя на одно и то же, один думает о целомудрии, а другой о бесстыдстве. Но я ещё дополню: когда Нафанаил шёл посмотреть, когда Фома требовал свидетельства, они искали и хотели обрести основание для того, чтобы пойти за Ним до конца, в Его Царство. Вот когда мы перестанем вписывать Бога в свою жизнь, а станем искать: как мне свою жизнь отдать Ему; когда мы перестанем строить личное царство, а станем строить самих себя для Царства Божьего, тогда мы увидим, услышим и поймём, что для этого надо сделать следующим шагом: стану ли исповедоваться так, чтобы на каждой исповеди убивать навсегда хотя бы по одному греху; стану ли причащаться так, чтобы Он в этом понял мою жажду быть с Ним; стану ли отдавать десятину от своего достатка Тому, Кто отдал мне всего Себя; стану ли воспитывать своих детей для того, чтобы они считали высшим достижением в жизни – служить Богу… Только ни в коем случае не буду заранее решать, где надо остановиться. Потому я иду в жизнь вечную, а не в смерть, ведь жизнь – это движение…

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.