Ровно десять лет назад Галина Пономарёва, Винюков Дионисий и Маму-Шиван Сергей погибли под колёсами автомобиля. В память об этих замечательных людях в Соборе Рождества Христова прошел вечер памяти, который собрал их друзей и близких. В 14:00 у их могил в храме Всех святых в Земле Российской просивших епископ Максимилиан совершил чин Литии, на который также пришло большое количество людей, чтобы вместе помолиться.

Своими воспоминаниями поделился протоиерей Андрей Скрынько:

 Кто были эти трое?

Для меня лично – это три верных друга. Я лишился их в один день, хотя на могиле Дениса стоит другая дата: за его жизнь медики еще какое-то время пытались бороться, но победить не смогли – Господь призвал его к Себе. Они на земле были неразлучны, связанные общей любовью и общим делом, так и отошли на небеса. Почему я в этом так уверен? Потому что Великим постом, прямо с исповеди, при молитве такого количества людей, собравшихся проводить в последний путь, по-другому быть не может. Всех этих людей, которых собрала боль общей утраты, утешить можно единственным образом: «Не плачьте о них, ведь им теперь лучше. И для вас это тоже лучше, что они уже здесь; а чтоб не тосковать, в свое время тоже приходите сюда».

Нас связывали вместе: гимназия (Галина Евгеньевна работала в ней, а Сергей учился, Денис Иванович какое-то время после семинарии преподавал); ОРЮР (организация разведчиков – скаутов), в которой Галина и Денис были «старшим руководящим составом», а Сергей вырос из новичка-семиклассника до витязя; приход, в котором все мы не только молились, но и поддерживали своим самым разнообразным трудом. Но главное совместное детище, на которое все они тратили немереное количество сил, времени, нервов и забот, которое и связывало нас наиболее прочно, была скаутская организация.

Денис был первым источником, из которого мы черпали знания и опыт, выстраивая нашу дружину. Он всей душой радел за организацию, ее дух и форму. Задор и трудолюбие, постоянный порыв к движению, искренняя дружба и надежность, тяга к строгости и дисциплине – особенно после того, как Денис вернулся из армии и вновь возглавил организацию, – это его вклад, это его характер. Перед моими глазами всегда сидит Денис с загипсованной ногой. В этом гипсе он почти весь лагерный сезон «проскакал» на костылях, лишь в конце лагеря сбросив его, и был так же активен, как и всегда, не отказавшись ни от одной своей обязанности за этот сезон.

В личной жизни Денис не выстроил ничего основательного по общепринятым меркам, часто его веселый нрав проявлялся чрезмерно и воспринимался дурачеством. Впрочем, не только воспринимался, он именно и дурачился. Эти качества мешали воспринимать его всерьез, но сам Денис очень серьезно относился к тому, что считал своим делом. Я знал его таким серьезным в отношении к организации и к приходу, членом которого он был с детских лет. Об этих делах он болел всерьез и был способен забывать о себе ради них. Так же серьезно он относился к своей семье – маме и сестре.

Галина Евгеньевна – «мама Галя» – это заботливость и душевность, отзывчивость и безмерная работоспособность, редкая способность сопереживать радостям и огорчениям того, кто оказался рядом, кем бы он ни был; удивительное сочетание двух, на первый взгляд, противоположных умений: уступать и настоять на своем – в зависимости от того, что вернее содействовало той правде, которую мы старались воплотить в жизни. Галя стала замечательным учителем Закона Божьего, хотя не имела педагогического образования, да и Закон Божий сама стала постигать, лишь приведя в гимназию своего старшего сына. Но та последовательная серьезность, с которой она относилась к делу, позволила не просто вписаться в коллектив, но стать в нем ключевым звеном. Время от времени я удивлялся, с какой готовностью педагоги спрашивали и выслушивали ее советы.

Наши сыновья учились в одном классе и были всегда вместе в скаутской организации, поэтому я видел, как Галина Евгеньевна относилась к детям: она каждого воспринимала, как своего. Меня часто отчитывала за невнимание к моим собственным детям, а я удивлялся, как ей до всех и каждого есть дело. Поэтому она имела близкие отношения с каждым родителем, и они верили ей, слушались ее, с готовностью помогали. Когда Гали не стало, очень многие говорили мне, что лишились члена своей семьи – так близка она стала многим из нас. Много месяцев прошло, пока приспособились жить и воспитывать своих детей без нее.

Сергей с самого начала, появившись у нас в гимназии и в организации, поражал совершенно нетипичной серьезностью и ответственностью. Именно это и выделило его из числа своих сверстников и поставило в конце концов рядом со взрослыми руководителями почти на равных. Обостренное чувство справедливости, готовность отстаивать правду, несмотря ни на какие клановые подростковые интересы, защищая которые, дети с готовностью обманывают родителей и тем более учителей. Быть на стороне правды и стоять за нее несгибаемо – это его черта, которую уважали все и, даже если не имели в себе, принимали в нем. Помню, как в день последнего звонка на его могилу пришли одиннадцатиклассники, с которыми вместе он проучился меньше года, и я подумал тогда: всего несколько месяцев вместе, но они пожелали принести ему эту минуту торжественного молчания в день своего праздника – много ли среди нас тех, о ком вот так смогут вспомнить кратковременные попутчики нашей жизни? Еще помню, как однажды, уже после нескольких лет близкого знакомства, я узнал – и не от него, – что Сергей – курд, сын народа, у которого нет своей страны, и что он какой-то благородной крови. Я не придал этому особенного значения и не стал уточнять и расспрашивать, потому что сам родом из Советского Союза, где нас крепко отучали ценить знатность рода и чистоту крови, но поверил сразу, потому что почувствовал: да, благородство – вот его главная черта, а слово это не приходило мне на ум раньше просто потому, что он был для меня всегда учеником и ребенком.

 Почему они похоронены возле храма?

Вообще-то, возле храма похоронили Галю, и это тогда было настолько естественно, что я не знаю никого, у кого бы это решение вызвало сомнение. Это сейчас уже появились прихожане, которые ее не знают. А тогда не было никого из постоянных членов прихода, кто бы не знал ее и не имел с ней личных отношений. Теперь каждый идет в храм, и встречает ее на пути, приветствует, и это совершенно естественно.

Конечно, ребят наши прихожане не знали так близко. И тогда, встретив даже все троих вместе, в первую очередь видели и улыбались Галине, а к ребятам вряд ли имели личное чувство, хотя Денис, например, по «стажу» был намного старше. Это и понятно: мужчины крайне редко бывают столь открыты в общении. Но Денис много лет – еще со школы – был пономарем и помощником настоятеля во многих его поездках, и поэтому для тех, кто трудился на приходе, был близок, был частью этого организма еще со времен отца Анатолия Зайшлого.

Вера Сергея была какой-то скрытой. Он никак не подчеркивал ее, и я вовсе не сразу узнал, что еще в Узбекистане, до приезда в Братск, он был помощником у Ташкентского епископа. В гимназии авторитет среди ребят завоевал сразу, но в приходе, конечно, не мог быть так близок каждому. Для большинства прихожан он был просто гимназистом с характером весьма замкнутым, не общительным, старался не привлекать к себе внимания. Однако чтобы их, ушедших практически разом, похоронить врозь, невозможно было и представить. Там, в иной жизни, они вместе, как же их разделить здесь, откуда они так дружно ушли?

Почему они похоронены возле храма? Я думаю, потому что они действительно задают планку, уровень качества. Потому что для меня совершенно естественно, что помолившись о них, я следом прошу их, чтобы они молились обо мне. Я – священник, но они к Богу ближе.

 Протоиерей Андрей Скрынько