24\11 сентября – День памяти преподобного Силуана Афонского.

Из «огня»

Мир держал Симеона крепко: родительское благословение – прежде окончательного избрания жизненного пути пройти военную службу – привело его из Тамбовской губернии в столицу. Возможно, отец надеялся на то, что строгий распорядок солдатской жизни с его дисциплиной изменят душевный настрой сына в сторону большей практичности, а юношеские мечты о монашестве понемногу войдут в спокойное русло мирского благочестия. Расчет был верным: в казарме при многолюдстве и постоянной занятости держать ум в молитве было невозможно. Внешние условия располагали к тому образу жизни, который вели его сверстники. А душа страдала от суеты, от «голода» по молитвенной жизни и еще от того, что, ощутив призыв Божий, он не нашел в себе сил и решимости исполнить то, к чему влекло его сердце – узнав вкус благодати, вернулся к «пище пресной».

Желание посвятить жизнь монашескому деланию возникло у Симеона рано. Верующая крестьянская семья, где Бога чтили, где труд был и необходимостью и добродетелью, привила ему воздержанность, дала правильный настрой: все, что ни делаешь, делай с молитвой, с памятью об ответе и о конечной цели земных трудов. Праздным он не был никогда, даже занятия в школе был вынужден оставить, проучившись всего «две зимы», – надо было помогать отцу и братьям. И, вот в этой-то простоте, не от изнеженности, а от привычки жить по-Божиему, родилось и окрепло стремление потрудиться для Господа безраздельно, и Симеон высказал отцу свое сокровенное желание  – принять постриг в Киево-Печерской лавре.

Послушание родительской воле было для него свято, и, вот, на несколько лет –   армия, казарма…Однако даже сослуживцы замечали признаки того разлада, который был у него внутри: «умом он на Афоне и на Страшном Суде».

За несколько времени до окончания срока службы Симеон направился к о. Иоанну Сергиеву, решив испросить у Кронштадтского пастыря благословение на монашество. Отца Иоанна он не застал, и лишь оставил записку с просьбой помолиться о том, чтобы «мир его не задержал».

И молитвами святого праведного Иоанна совершилось дело необычное: на следующий же день в своей казарме Симеон почувствовал море огня, «адское пламя», которое гудело вокруг него с тех пор непрестанно до того самого момента, пока он не расстался с миром и не пришел послушником на Святую Гору, в русский Пантелеимонов монастырь.

Полвека на Афоне

Сорок шесть лет провел он в обители с общежительным уставом. Внешняя жизнь монаха однообразна: работа на мельнице, труд эконома, заведование мастерскими и торговой лавкой не могут поведать о главном, о внутреннем делании – непрестанной, борьбе со страстями, об очищении ума и сердца от суетных и греховных помыслов, об обучении молитве.

Главной трудностью на пути монашеского подъема оказалось для него то, что не было у него учителя, старца, того, кто помог бы опытным советом, оградил от опасностей, неизбежных для всякого новоначального подвижника, и самой обязанностью к послушанию поставил душу в то положение, угодное Богу – «исполнителя духовных уроков» без примеси горделивого мнения.

Были на этом пути и преткновения, и напряженная внутренняя брань, ведомая до конца, во всей полноте, лишь самому монаху. Воспоминания  подвижника сохранили только некоторые случаи, малую толику того, что довелось ему пережить. В них есть рассказ о том, как, будучи еще неискушенным, отпросился он в Старый Русик для жизни в безмолвии, настоял на своем, не послушал совета игумена и получил урок: через некоторое время был вынужден вернуться назад с болезнью, до конца напоминавшей ему о важности монашеского послушания. Есть в них и свидетельство о том, как было дано ему рано «узнать Бога» через откровение, «взойти на Небо», и каким трудным оказался потом подъем после поражения помыслами тщеславия и гордости, как горько было потерять «вкус» благодати.

В 1896 году Симеон был пострижен в мантию с именем Силуан, а в 1911-м принял схиму с тем же именем. Но и под защитой монашеского покрова мысленная невидимая брань продолжалась годами. Пятнадцать лет он вел непрерывную борьбу за бесстрастие в строгом посте, бдениях с небольшими перерывами на сон, при постоянном откровении помыслов и частой исповеди.

«Побеждать врагов христовым смирением»

Не имевший учителя, преп. Силуан Афонский в своих наставлениях, переведенных теперь уже на разные языки, стремился поделиться с людьми, желающими проводить жизнь подвижническую, плодами своего опыта. И главной темой всех его поучений к монахам становится тема смирения.

Если только возможно, – увещевает он, – постарайтесь поручить себя духовному руководству. Это простейший, наиболее удобно-проходимый путь духовного возрастания.

«Кто хочет непрестанно молиться, тот да будет во всем воздержан и послушен старцу, которому служит. Он должен чисто исповедоваться и помышлять, что и духовником и старцем управляет Господь благодатию Своею, тогда не будет у него плохих мыслей против них. Такого человека за его святое послушание будут учить благие мысли от благодати, и он будет преуспевать во смирении Христовом. <…>

Кто без руководителя хочет заниматься молитвой и в гордости подумает, что он может по книгам научиться, и не будет ходить к старцу, тот уже наполовину в прелести. Смиренному же поможет Господь, – и если нет опытного наставника и он будет ходить к духовнику, какой есть, то за смирение покроет его Господь.

Помышляй, что в духовнике живет Святый Дух, и он тебе скажет, что должно. Но если ты подумаешь, что духовник живет нерадиво и как может в нем жить Святый Дух, то за такую мысль ты сильно пострадаешь, и Господь смирит тебя, и ты непременно падешь в прелесть.

Если человек не все говорит духовнику, то его дорога кривая и не ведет ко спасению, а кто все говорит, тот прямо пойдет в Царство Небесное»[i].

Ведомо преп. Силуану и то, что в современном мире не так много наставников, искушенных в духовной брани, знакомо и одиночество и сомнения души, ищущей руководства и не находящей опытного «проводника». Но и таковых афонский подвижник призывает не отчаиваться, а во всем полагаться на Промысел: «Когда нет добрых наставников, то должно предаваться воле Божией во смирении, и тогда Господь Своею благодатию будет умудрять, ибо Господь так много нас любит, что и выразить невозможно, и ум постигнуть не может, и только Духом Святым познается Божия любовь от веры, от ума же не познается…»

И монашествующим, и мирянам напоминает преп. Силуан о цели христианской жизни – стяжании благодати Святого Духа, и о том, за что, за какие провинности она может оставить того, кому Господь дал вкусить ее плодов: «Из-за гордости теряется благодать Божия, а вместе с ней и любовь к Богу, и дерзновение в молитве…»

Гордость влечет за собой тщеславие, неприязнь к брату и его осуждение, зависть и нечистые помыслы, пристрастие к земным вещам. И тогда «опустошенная и унылая душа скучает о Боге, как скучал отец наш Адам по изгнании из рая».

Как вернуть милость Божию, Его благорасположение, свет, оживляющий и просвещающий душу? – И на этот вопрос есть ответ в наставлениях старца Силуана: «Смиряй себя как можно больше; держи ум свой в сердце и во аде. Чем больше смиряешь себя, тем больше получаешь дары от Бога».

Не о наружном, показательном смирении говорит здесь старец, а о том чувстве, которое не должно покидать тех, кто обручили себя Христу: памяти о грехах, о милости Божией к нам и об Его прощении, которые сами по себе уже могут изгнать из души и превозношение, и ревнивое состязание с ближними: «Когда душа познает Господа Духом Святым, какой Он смиренный и кроткий, тогда видит себя хуже всех и рада сидеть на гноище, как Иов в худых одеждах, а людей видеть в Духе Святом, сияющими и похожими на Христа…

Когда мир Христов придет в душу, тогда она рада…других видеть во славе <…> Тайна сия смирения Христова  – велика, и невозможно ее объяснить.

От любви душа всякому человеку хочет больше добра, чем себе, и радуется, когда видит, что другим лучше, и скорбит, когда видит, что они мучаются»

До скончания дней пребывая на Святой Горе, устремляясь душой на Небо, святой старец не оставлял и молитвы за мир, зная об его пороках, об умножающемся нечестии и об оскудении веры, и от этого не меньше любя людей и желая им спасения. «Молиться за мир – кровь проливать», – говорил он, и поминал всех: и подвизающихся, и грешных, видя и в них «больных», нуждающихся в большем внимании, более усердной помощи.

По материалам Правмир.ru